[sar-lita]

На 7-9 мая я ездила на ролевку. Отчет о ней вышел подробным и похожим скорее на рассказ... И получился очень длинный. Так что запаситесь терпением те, кто захочет его почитать.
Итак, приступим?


Чего-чего ты желаешь, дражайший? Историю о том, как мир оказался на грани гибели? О Матери, Отце, их божествах-детях, избранниках богов, верующих, войнах и смутах? Что же, расскажем, ведь мы были там. Да-да, своими глазами видели, своими ушами слышали обо всем, что происходило на том острове. Ты тоже хочешь знать, хочешь слышать? Что же, в этом нет никакой тайны. Только рассказ выйдет долгим, не на одну ночь сказка. Да и давно это было, события подыстерлись в памяти, и кое-где я буду, наверное, привирать... Все еще хочешь услышать?
Ну что же - слушай.
...Ваши имена, люди других рас, совсем не то, что наши. Они коротки, странны, непривычны слуху и ни о чем не говорят. Мы же, армуны, представляемся так, что сразу становится ясно, кто перед тобой. Скажешь - Эмира ар-Нуреддин бинт Аммар ибн Амир сулф Маариф, и понятно, что я королевского рода, солнечной крови, что мой отец - эмир верующих, и что Ронат избрал меня, чтобы одарить своей силой. Скажешь - Вахид ал-Янар ибн Зубаир сулф Джемаль... Ох уж, да, не зря моего брата мать нарекла "исключительный", да и огненным его прозвали не просто так. Но язык наш вам не понятен, слова ускользают из памяти, привычных нам уважительных обращений ожидать нечего, и потому мы говорили - зовите нас Эмира (я, Сар-Лита) и Янар (Кирилл), так, как мы обычно называем друг друга.
(Об именах, если позволите, поподробней, потому что они взяты не с потолка. Переведу:
Эмира («принцесса», алам, имя данное при рождении) ар-Нуреддин («свет божественной веры», лакаб, прозвище) бинт (дочь, именообразующий суффикс) Аммар ибн Амир («приказывающий», имя отца, ибн Амир – имя деда) Маариф («известный», имя рода). Читается как Эмира, наделенная даром, дочь Аммара, сына Амира, из рода Маариф.
Вахид (имя, данное при рождении – «единственный, исключительный») ал-Янар (прозвище – «огненный») ибн Зубаир (имя отца - «сильный») сулф Джемаль (имя рода - «красивый»)
Здесь же скажу о расах в переводе на наш мир. Армуны (огонь) – арабы, кеморы (воздух) – китайцы, сивиры (вода) – русские, тенаи (земля) – испанцы. Таймлайн – примерно 9-11 век.)
Вообще, хоть я и зову Янара братом, общей крови в нас почти нет. Моя мать, одна из наложниц Аммара ибн Амира, умерла родами, и да будет Ронат милостив к их угасшим душам. Обычно тяжело подыскать дочери халифа подходящую кормилицу: это не может быть простолюдинка, без капли солнечной крови. Но было угодно небесам, чтобы в тот же день одна из дальних родственниц моего отца родила сына. И получилось, что мы с Янаром кормились молоком одной женщины, вместе играли, вместе росли, вместе обучались, вместе молились. Потому я и зову его братом, а он меня - сестрой, ибо он мне ближе и дороже, чем любой из кровных родичей.
У моего отца было уже много и сыновей, и дочерей, и потому на меня не возлагались никакие надежды. В будущем мне предстояло либо быть отданной в жены главе какого-нибудь клана бедуинов, как залог мира, либо избрать путь жрицы - я обладала даром и могла стать сосудом для божественных сил Роната. Не желая потерять свободу (а всем известно, что у армун женщина, если она не жрица - это почти что вещь и должна принадлежать мужчине, рожать ему детей и ничего больше), я избрала путь молящегося. И возрадовалась я, когда после смерти одного из магов бог избрал из числа прочих именно меня.
Янар тоже был наделен даром и однажды вошел в число магов... Но лучше бы этого не случалось.
Обычно, когда погибает маг, все наделенные даром жрецы собираются в храме и молятся, а Ронат избирает себе одного из них. Негасимое пламя взмывает ввысь, ореол божественного света окружает выбранного, наполняя нового мага силой... А потом свет уходит, гаснут все свечи - так божество дает понять, что сделало выбор.
Но на посвящении Янара пламя не погасло. Не робкими язычками, а пылающим ореолом охватило его, столпами огненного света обернулись маленькие огоньки свечей, пламя разгоралось все ярче и ярче. Невообразимая, нечеловеческая сила наполнила брата до краев, закружилась опаляющим огненным вихрем...
С трудом удалось магам и жрецам наложить удерживающую странную силу печать - солнечный круг. Мой брат выжил, что было истинным чудом. Тогда-то и прозвали его Янар - огненный. Его стали побаиваться, сторониться, ведь никто не знал, долго ли сможет держаться печать и что будет, когда и если она сорвется... Но мне не было дела до их глупой болтовни. Брат был магом, был жив, снова был со мной и мы, как и прежде, молились вместе. Порой я думаю, что выжила только потому, что Янар был со мной и его просто побоялись убить.
Случилось так, что брат моего отца - подлый шакал, да гори и мучайся его душа вечно в нечестивом пламени! - измыслил недоброе и решил отобрать престол халифата. Он подкупил стражу, устроил кровавую резню, убил всех - отца, его наложниц и детей - всех-всех, даже маленьких, грудных! - и силой взял не принадлежащую ему по праву власть.
В тот день мы с Янаром были вдали от дворца, верный слуга принес нам эту скорбную весть. Конечно же, охота будет и за нами - ведь я оставшаяся в живых дочь Аммара ибн Амира, я не просто женщина, а избранная Ронатом, а значит, имею право властвовать. Кроме того, узурпатору наверняка выгодней убить нас и сделать магами других, верных ему жрецов. Брат и помыслить не мог о том, чтобы предать и бросить меня в беде, и мы решили бежать.
Чужой город, чужие люди - непривычный выговор, изжелта-светлая кожа, странные раскосые глаза... Тебе нравятся мои украшения, ювелир? Конечно - дочери халифа всегда одеты в золото и каменья, а ваши ремесленники не умеют так... Продадим, не жалей, брат. Побрякушки не значат ничего, купим еды, место на корабле и уплывем отсюда прочь! Так сколько ты дашь за мои серьги, пояса и ожерелья, кемор?
Так мы прибыли на остров. Кеморы гостеприимно позволили нам остановиться у себя в городе, наместник (Вася) был к нам добр и пообещал защиту. Вообще все кеморы были к нам очень добры - и алхимик, приторговывающий дурманом (Юля), и юный маг, и советник наместника (Ворон), и жрицы (Адиля и Марина), и простые войны...
(Простите, я как и говорила, забыла как всех зовут >_< )
Молились кеморы богине ветров Ютанаи, а мы с братом, бежав из халифата, лишились места, где могли бы возносить хвалы Ронату. Но он нас не покинул - было нам видение о том, что должны мы искать места силы, обращать их во славу Роната. Найдя три, мы могли попытаться воздвигнуть ему алтарь. А еще бог велел мне беречь брата, как зеницу ока, и если понадобится, отдать свою жизнь, чтобы мог жить он... И искать артефакты - меч, плащ, суму и диадему. Потому что было ему откровение от Отца всех богов - тот, как оказалось, спал, заточенный силами Матери. А Ронат желал прихода и возвращения Отца, и для этого требовались ему артефакты, в которых надо было облачить избранного...
И избранным этим был мой брат.
Мы принялись выполнять веление бога. Неподалеку от лагеря кемор мы отыскали место силы. Зажгли огонь, отворив кровь, подарили свою боль Ронату, произнесли ритуальные песнопения. И отправились искать места силы дальше.
(Чуть-чуть отступления. Как всегда, ждали чипов на ману, а потом Лилю мы час, если не больше. Вот что мне не нравится в роли мага - на каждый чих нужен игротех. А как пойдешь его искать, так либо в бх, и потом все орут, что маги читеры и без бх не ходят, а если по игре, то обязательно в лажу вляпаешься. Вот как мы с Кириллом, задолбавшись пребывать не в игре, пошли в мастерятник без бх, ну и вляпались незамедлительно)) я понимаю, к каждому магу игротеха не приставишь. И воинов тоже понимаю, действительно, не очень честно, что ты мага как не встретишь, так он либо мимо телепортируется, либо мастера ищет. Такова печаль магии на играх. )
Встретились нам на пути войны сивир, и странны и жестоки показались мне нравы этого народа. Они были вооружены и облачены в доспехи, их было много, а мы просто шли, не желая никому вреда. Без предупреждений наложил статный русоволосый воин (Мелис) стрелу на тетиву и выстрелил в безоружных путников. Но боги были милостивы - стрела чуть отклонилась, попав между рукой и телом брата. Памятуя о словах бога, я заступила воину путь, закрыла брата собой, крикнув ему:
- Беги! - молясь о том, чтобы он не остался и не погиб в пустой попытке меня спасти.
Я выиграла несколько драгоценных секунд. В женщину стрелять сивир не стал, бросился в погоню за Янаром. Ну а меня другой воин, закованный в доспех, оглушил, связал по рукам и ногам. Когда я пришла в себя, он стоял надо мной, приставив меч к горлу. Улыбка тронула губы под вуалью: странным мне показалось, что так боятся доблестные воины беззащитных женщин...
Впрочем, не зря говорят: каковы боги - таковы слуги. Меня пленили, желая принести в жертву жестокой сивирской богине Валае, любящей кровавые жертвы, оргии и прочие ужасные вещи. Вместе со мной был пленен странный красноволосый человек (Володя Шашорин). Я уже встречала его прежде, в городе кемор, и не по душе мне пришелся он. Он вел себя вызывающе, сказал, что брат по вере, но даже не сумел назвать имя нашего отца-бога, да простит Ронат такое богохульство. Более того, он хотел взять меня в жены! Меня, жрицу, мага, деву солнечной крови! Да еще и не принял отказа. Брат едва сдержался, чтобы не убить наглеца...
Нас подержали в темнице, а затем привели на капище. Пока красноволосого привязывали к алтарю, я приглядывалась к князю сивир (Евгений Пигеняшкин). Он показался мне не таким бездумным убийцей, как прочие войны, а рассудительным и справедливым властителем, чем-то похожим на отца. Я испросила у него разрешения молвить слово перед смертью. Ох, как было страшно мне, и каких усилий стоило не скулить, не молить на коленях о пощаде, а говорить достойно... Князь милостиво разрешил, я рассказала ему, что я маг, дочь халифа, и по праву престол армун - мой. Князь призадумался, решил пока оставить мне жизнь, и меня снова заперли (и даже иглу не дали, чтобы повышивать ). Я вознесла благодарные молитвы Ронату, испросила у него защитить брата, ведь ничего не было мне известно о его судьбе, кроме того, что пленным его не взяли, и я могла лишь надеяться, что он жив.
А тем временем в лагере сивир шло веселье. Красноволосый человек не умер, когда князь попытался принести его в жертву во славу Валаи, а обратился в статую. Его решили расплавить в горне - стал человеком. Снова потащили на капище, привязали, убили - снова стал статуей. Я, выглянув из окошка, рассмеялась, глядя на то, как сивиры таскают его туда-сюда, посоветовала князю утопить статую. Князь, подумав, отдал приказ. С веселым смехом и воплями статую скинули с обрыва, в озеро. Впрочем, отчего-то показалось мне, что и это не убьет сие странное существо. Я даже чуточку позавидовала... А потом поняла, что мне его жаль. Ведь когда я умру, искра моей души вернется в праведный огонь моего бога, а ему не суждено покинуть этот бренный мир. Если не врут пророки, и миру близится конец, то когда погибнут все и канет всё во мрак, он один останется среди мглы, тлена и забвения не-жизни, вечно скитаясь в пустоте небытия...

Князь и верховная жрица-маг сивир (Эля) приходили говорить со мной. Я была учтива, говорила им все, что знаю. Объяснила, почему не могу обратиться в их веру - потеряю силу. Почему невыгодно меня убивать - у армун появится новый маг. Что согласна быть отданной в жены любому военноначальнику и отдам своему мужу престол халифата (который, правда, еще необходимо отвоевать ) Окончилось все тем, что я, живая, осталась у сивир на правах пленного гостя, без права покинуть замок. Но послать весточку брату письмом мне разрешили. Князь сказал, что подумает на счет халифата (прибывшие на остров армуны воевали с сивирами за шахты), но пока мне велено было сидеть и не высовываться.
Я подчинилась. Воины ушли сражаться, жрицы убежали по делам, снова приходил красноволосый человек. Пытался уговорить меня выйти за него, говорил, что мой брат труслив, раз бросил меня в беде, убеждал, что он мертв и я сама себе хозяйка... Холодно отвечала ему я, что слова его - ложь, и я скорей умру, чем стану его женой, отвергла предложение и об освобождении. Когда он, наконец, убрался, я снова принялась молиться. Глядела на пламя свечи, силилась дотянуться, ощутить, достать, коснуться хотя бы мыслью... Плясал во мраке покоев робкий огонек, а я все шептала и шептала молитвы, постепенно впадая в какое-то странное состояние, молитвенную полудрему, не явь и не сон...
И я дотянулась, вошла к брату в грезу, и Янар предстал предо мной, живой, здоровый, невредимый! Он сказал, что сумел уйти от преследования, скрылся в городе тенаев, предупредил их об опасности - враждебно настроенные воины явно направлялись к ним, - а потом вернулся к кеморам. Сивиры приходили, спрашивали, есть ли в городе маги, но кеморы, верные своему слову, укрыли его. Теперь он прячется в городе, очень терзается тем, что бросил меня, но не смеет ослушаться воли бога и подвергать свою жизнь опасности, идя выручить меня из плена жестоких сивир в одиночку... Я сказала, что поговорю с князем, быть может, тот будет милостив и если не отпустит меня, то хотя бы разрешит брату быть при мне?
Какая разница, с кем жить, кому кланяться в ноги? Да, кеморы были добры к нам и мы бы нашли способ отблагодарить их за их доброту. Но главное для меня было - быть с Янаром вместе.
Очнувшись от транса, я обнаружила, что на коленях моих лежит... диадема. Красивая: затейливое переплетение серебряных нитей, синий камень в центре... Откуда она взялась? Сразу пришли на ум мне слова Роната об артефактах! Уж не знаю, отчего и как мне у руки сам по себе попал один из них, но чего тут думать - боги милостивы, и не смертным рассуждать о причинах их деяний.
(Хотя если честно, потом я подумала, что Кошка просто ошиблась и выдала мне предназначенный для сивирских магов артефакт. Маг? Маг. В лагерь сивир идет? Идет...)
Прошло уже много времени, сидеть в плену и ждать княжьей милости мне наскучило (эдак всю жизнь прождать можно, пока навоюются!), но честь не позволяла мне уйти просто так. На мое счастье в замок пришла наркоторговец кемор, попыхивающая трубкой с опиумом, и заявила, что похищает меня. Я радостно и со свободной душой похитилась. Сивиры ушли на войну, стоящая в воротах стража не остановила нас, мы просто вышли из замка и пошли в лагерь кемор.
Радостно встретил меня брат, живую, здоровую... ("Я так и знал, что ты и живая останешься, и выберешься," - сообщил мне Кирилл. - "Ты да Шашорин... Сивиры денег не предлагали, чтобы вы свалили, нет?" XD) Я отдала ему найденный артефакт. Он одел диадему, заулыбался, глаза его засияли.
- Я чувствую небывалую силу! Мне так хорошо... - прошептал он.
- Сними, - осторожно попросила я.
Но как только он снял диадему, лицо его исказилось от боли и он скорей, снова одел ее. Нет уж, такие фокусы были мне не по душе... Я силой сорвала венец с его головы, брат, застонав от боли, схватился за виски и рухнул на колени. Я опустилась рядом с ним, обняла, горячо зашептала молитву. Вскоре он пришел с себя.
С ненавистью поглядела я на валяющийся на полу артефакт, сомнения поселились в душе. Ясно, все ясно... Да, найдем, да, оденем. Да, освободим Отца, Ронат получит сил, будет нам благодарен... А что с Янаром при этом станет? Вон что с ним одна только диадема делает, а если все артефакты, разом? Они хотят снять печать, высвободить силы... А что при этом станет с моим братом, никому не интересно. Выживет, погибнет - все равно.
- Предлагаю утопить эту дрянь, - предложил Янар. Я невольно улыбнулась - его мысли всегда были ладны с моими...
Мы бросили диадему в озеро, на всякий случай все же запомнив место. И решили тут же, что не дадим, никому и ни за что, облачить Янара в одеяния избранника. Я пообещала, что если понадобится, скорей убью его своими руками.
В лагере мы познакомились со странным кемором, Лео (Рома Меляков). Кажется, я уже видела его прежде, когда меня пленили сивиры... Мы спросили его, знает ли он, где тут есть места силы, и он согласился помочь.
Когда мы проходили мимо лагеря тенаев, из ворот крепости вдруг выскочил странный человек (Шут). Он радостно кричал, что так долго искал меня, и наконец-то встретил. Изрядно удивившись - ведь я понятия не имела, кто это - я согласилась его выслушать.
Человек говорил что-то о Матери, алтаре, трех избранниках... Впрочем, нам с Янаром было достаточно одного слова - "Мать", чтобы насторожиться. Чудесно, опять боги, опять чего-то хотят, на сей раз от меня.
- Попросим их указать нам места силы, - шепнула я брату. - Вроде им нужны трое, значит, с одной мной не произойдет ничего.
На наши условия они согласились, и с помощью Лео и жреца Матери мы быстро отыскали еще два места силы, прочли над ними молитвы. Ронат явил нам откровение, велев, не касаясь, собрать голубые кристаллы, лежащие в местах силы, собрать три вместе... Дальше он мог не продолжать: обряд, искренняя молитва, чтоб привлечь внимание божества - и алтарь был бы готов.
Пока мы бродили и разыскивали места силы, нам повстречалась маг Валаи. Она предупредила нас о том, что было ей видение от ее богини - что из черных руин скоро выйдет войско нежити. Отец, поняв, что маги помогают Матери, обратил бравых воинов сивир в немертвых. Грядет охота на ведьм - то есть, на нас, магов. Печально переглянулись мы с Янаром, ибо знали, как сильны были воины. Куда нам с ними тягаться, хоть сразу на сосне вешайся... Что же, будем верить, что Ронат будет милостив и защитит нас.
Мы решили выполнить свои обязательства перед теми, кто помог нам. Тайными, болотистыми тропами провели нас на островок, к спрятанному в чаще леса месту силы. И мы с братом замерли в восхищении, когда пред нами предстал двуединый алтарь верховных божеств. Мерцали, переливались и подрагивали тонкие нити, сплетались в искуссный узор силы голубые и нежно-розовые лучики... Покой и благодать чувствовалась в этом месте.
У алтаря Матери проводили какой-то обряд жрицы Валаи (Эля, Алиса, Таня). После та, что была старшей среди сивир, сказала мне, что странные слова явила им Матерь. И вообще, сомневаются они, Матерь ли это была вовсе, потому что велела она решать дело не миром, но войной... Это было очередной каплей в копилку странностей.
Жрец Матери воззвал к своей богине, говоря, что привел одну из тех, кого она жаждала видеть. И Матерь явилась мне, говорила со мной. Нарекла дочерью Роната, своей внучкой, чем несказанно меня удивила - я и не подозревала, что особенная. Сказала, что мало в мире людей, как я, готовых отдать свою жизнь за жизнь другого, очевидно имея ввиду ту встречу с сивир, когда я без страха заступила дорогу воинам, дав брату время сбежать. Я не видела в этом ничего особенного: я спасала того, кто дорог мне, исполняла волю своего бога, только и всего...
Сказала она мне, что хочет сбросить оковы и пробудиться Отец, и как только он ступит в пределы мира, придет конец всем нам. Конца мира я не желала. Склонилась я почтительно пред великой богиней, испросила - может ли она помочь моему брату? Ведь ясно, что именно он нужен Отцу и если уйдет его сила, спадет печать, не будет больше угрозы. Странно ответила мне Матерь. Велела она собрать артефакты и облачить в них брата... на ее стороне алтаря. Тогда она возьмет высвободившуюся силу себе, окрепнет, снова заточит Отца и мир будет спасен.
- А что будет при этом с моим братом? Он выживет? - поинтересовалась я, потому что этот вариант развития событий уже где-то слышала.
- Я постараюсь ему помочь, - ответила Матерь.
Перспектива мне по душе не пришлась. Это вообще очень печально, когда цели разные, а путь один и исход - один. С таким же успехом могла попытаться помочь и я. Кинжалом по горлу, к примеру, авось не умрет. Или тот же Отец, так же мог оставить Янару жизнь. В сердце моем поселились еще более сильные сомнения, потому что на мир мне было по большей части плевать. Я хотела, чтобы мой брат был жив, только и всего. Вариант со спасенным миром и мертвым Янаром даже не рассматривался. Кто этих богов знает, что они с ним сделают?
Тут вдалеке послышался шум и крики. Это была нежить... И мы прибегнули к единственному, что оставалось - упали на колени и принялись молиться Матери о защите. Вдруг воздух вокруг подернулся сероватой дымкой... Один из присутствующих магов наколдовал на нас невидимость, мы были спасены.
Нежить охотилась на недавно ушедших жриц Валаи. Так как это был остров, бежать было некуда и девушек быстро схватили. Лео не смог удержаться, когда их тащили мимо... Взвихрились над землей прошлогодние листья и пыль, он исчез, словно бы растворившись в воздухе, а через миг две жрицы испарились из-под носа нежити.
Рассерженные воины пошли рыскать вокруг, и нашли алтарь. Сперва они попытались его уничтожить, но у них ничего не вышло. Конечно, благодатная магия изначальных богов будет помогущественней топора! А потом они решили устроить у алтаря оргию. Хвала всем богам, на стороне спящего и не смотрящего Отца, а не на стороне Матери... Оставшаяся жрица, словно бы забыв, что совсем недавно ее хотели убить, а она пыталась бежать, восхищенно согласилась участвовать.
Меня при одной мысли об этом действе тошнит до сих пор. Видеть, как войны нежити по очереди овладевают живой женщиной, а та радостно смеется, отдаваясь хладным немертвым, было ужасно. Такого омерзения я не испытывала еще никогда. Не в силах глядеть, как жрица извивается и стонет под очередным мертвяком, я отвела глаза, взглянула на моих спутников... Никто не поднимал взгляда от земли. Брезгливое презрение, отвращение прочла я на их хмурых лицах. И невольно подумалось мне, что, быть может, Матерь права, и люди не стоят того, чтобы дарить им мир и оставлять жить?
Наконец, эти богомерзкие нечестивцы убрались прочь. По пути они встретили и заживо растерзали какого-то несчастного. Возблагодарив богов за спасение, мы с Янаром, уставшие, потрясенные, обессилившие, улеглись спать в укромных кустах неподалеку от алтаря.
Но вскоре нас разбудил шум. Прислушавшись к доносившимся речам, мы поняли, что это маги. Оказалось, они пришли вознести хвалу Матери. Я согласилась помочь, и четыре мага разных стихий (Эля, Адиля, я и девушка от земли, чего имени я, увы, не знаю) вознесли богине хвалу. Жрец Матери сказал, что та чувствует себя куда лучше.
Кстати, вокруг мага сивир вился огненный дух (Аравита). Я прежде видела ее сперва с красным человеком, а после рядом с тем воином сивир, что стрелял в нас. Видимо, дух был привязан к медальону... Мы опасались, не помешает ли ее присутствие, но все обошлось.
А после пришел к алтарю Матери один очень мудрый кемор (Дмитрий Забиров), и долго беседовали мы с ним. Он говорил разумные вещи. Что Матерь добра, но глупа, а отец умен, но зол и жесток. И что наши боги-дети не могут противиться воле родителей. Пока те не начали их дергать, все в мире было отлично. И будет отлично и дальше, если смертные не будут лезть не в свое дело. Главные над миром - боги стихийные, наши, прародители в его пределах имеют мало власти. Так значит и нам надо просто молиться нашим богам, не отступая от канонов религии, не обращать внимания на дрязги старших, не рушить установившийся баланс сил, и тогда все будет хорошо.
Долго беседовали собравшиеся маги в ночи. Путь Матери не нравился никому, путем Отца идти было опасно (все бы ничего, но нежить - это явно перебор!), бездействовать тоже было нельзя... Так и разошлись мы, ничего толком не решив.
Я и Янар не стали уходить далеко. Ясно, что уж если и было безопасное место на острове - так это здесь, у алтаря Матери. Мы продумывали детали предстоящего обряда во славу Роната, когда... Да-да, снова услышали шум. На сей раз к святилищу явились шаман, мудрый кемор и два наших армуна-соотечественника. Один из них, кажется, был ифритом, духом огня... Больно мне было глядеть на моих братьев по вере. Они, казалось, забыли, что Ронат не любит смерти и жертв, гневом пылали их глаза, а их слова... Они словно все, чему учили меня древние книги, или забыли, или не понимали. Кончилось все тем, что кемор, позволивший себе резкое слово, был попросту убит.
Ох, как разгневалась Матерь... Она не любила жертвы и кровь - в прошлый раз, когда кого-то прирезали на ее алтаре, даже случилось землятресение. А эти посмели убить не абы кого, а, оказывается, одного из ее сыновей, одного из трех избранников! Странно, что она вообще не испепелила их на месте... А впрочем, Матерь добра. Она всего лишь убрала их с глаз своих, телепортировала к их алтарю.
Ну а мы с братом наконец-то улеглись спать, надеясь, что больше нас никто не разбудит. Так оно и случилось. И рядом с благодатным местом снилось нам прекрасное пение менестрелей.
(Закончили мы играть в двенадцатом, кажется, часу, успешно прощелкав шашлыки, на которые нас звали приехавшие из города друзья. Огорчились очень. Да еще выбираясь с острова, мы чуть не заблудились. Везде вода, везде болото! Чудом выбравшись, мы повстречали... только что добравшегося до полигона Тиеру! И радостно, быстрей-быстрей, утащили его к кеморам в лагерь, и полночи слушали его великолепные песни у костра. В общем, повезло нам нереально.)
А еще во сне мне явилась ламия, дух огня. Она сказала, что призвана жрецом одного из армунских племен и тот ищет встречи со мной. Я сказала, что не желаю видеть своих соотечественников, ибо опасаюсь за свою жизнь. Ламия ответила, что нам не причинят вреда.
- Что же, тогда приходите в город кемор завтра, за час до полудня, - велела я, памятуя, что духи не умеют лгать.
Когда я рассказала брату о сне, между нами случился небольшой спор. Я желала вернуть себе по праву принадлежащий мне престол халифата, а Янар убеждал меня, что это пустое и ничего, кроме смерти, меня на этом престоле не ждет... На самом деле, я и представить себя на троне не могла. Править, принимать решения, нести ответственность... Мне просто казалось, что я могу помочь моему народу вернуться на праведный путь. Чтобы они вспомнили, как правильно Ронату молиться, перестали разбойничать и резать путников в ночи. Захотелось мне стать им светочем веры! Но слова брата вразумили меня, и я перестала зарываться. Перед нами пока стояли более важные задачи. Но в любом случае, поговорить под защитой кемор было можно.
Итак, проснувшись поутру, умывшись и наскоро позавтракав, мы отправились к ближайшему месту силы. Мы обзавелись мелким пустячным артефактом, тремя голубыми кристаллами с посвященных Ронату точек. Проблема была только в одном: жертвы не хватало, того, чья боль бы послужила во славу нашего божества. Мы просили, но никто не соглашался. Нам несложно было их понять, боли многие боятся... Хотя мы ведь не убили бы, а просто помучили и отпустили, исцелив. Продумывая обряд, мы с тоской вспоминали пытки и истязания, крики мучеников, полные боли. Розги, хлысты, кнуты и наручники, кипящее масло и раскаленное железо, кинжалы, иглы, угли, щипцы... Порезы, ожоги, переломы, алые капли на белом песке, красные потеки на бледной коже... Да мало ли способов изобрело человечество, чтобы не убивать, но причинять боль?
Таков уж наш бог. Он любит боль и кровь, но не любит смерти.
Увы, в нашем распоряжении был только мой ритуальный кинжал, так что особо изысканной муки не получилось. Мы произнесли традиционную молитву, разожгли свечи. Разоблачившись, я преклонила колена, и черным лезвием начертал Янар знак Роната на моей спине.
Медленная, неторопливая боль... текущие по спине капли крови щекочут кожу... прикушена губа, чтобы не стонать и не привлечь внимания, если кто будет проходить мимо... руки у брата чуточку дрожат... Бери, мой бог, бери боль моего тела от того, что меня ранят, бери муки души Янара, причиняющего боль своей сестре. Бери все, пей до дна! Услышь два голоса, сплетающиеся в песнопении во славу твою. Бери так любимый тобой артефакт, бери привычную уже боль, когда мы опускаем руки в пламя. Видишь, мы верны тебе, мы не забыли, как правильно молиться. На чужой земле, среди чужих людей, мы не предали веру. Молим тебя, великий Ронат, обрати на нас свой всевидящий взор!
Само по себе загорелось в чаше ароматное масло, взметнулось ввысь яркое, ровное пламя... Ронат услышал нас, явил нам милость свою, заговорил с нами. Отныне был обращен его взор на это место силы - мы создали себе алтарь!
Поблагодарив божество, мы стали возносить ему привычные молитвы. Много было прочитано слов, много песнопений пропела я, радостная, что наконец-то могу молиться... И с каждой минутой чувствовали мы с Янаром, как все большая и большая сила наполняет нас - радостная, безграничная, ярко разгорался пламень в наших душах. Никогда еще прежде не чувствовала я в себе столько божественных сил.
(Нам не просто восполнили ману до максимума, а еще и выдали сверху. То ли временной, то ли апнули... Что-то мы слишком в тот момент вролились и даже забыли спросить.
Кстати, раз уж. То, что я читала или пела как молитвы - слова турецких песен, группа ManGa. А Кирилл читал отрывки из библейских текстов.)
И тут пришла нам в голову интересная мысль. Тот красноволосый не-человек, что не может умереть... Вот уж был бы отличный подарок нашему богу, ведь его можно истязать вечно, он никогда не умрет! Мы решили, если удастся, изловить его и преподнести в дар Ронату. Пусть, если бы пожелал, забрал его себе и пытал в свое удовольствие.
Время близилось к полудню, мы вернулись в город. На улицах царила суета, кеморы готовились сниматься с места, уезжать,что-то говорили о войне на большой земле... Ну а нам спешить было некуда. Армуны действительно пришли, ламия и дух умершего жреца (Мелькор). Они сказали, что давно разыскивают меня, дочерь бога. И снова я удивилась - да, во мне течет солнечная кровь, но как и во всех остальных детях халифа, у всех в роду Маариф! Это что, получается, каждый из тридцати двух детей эмира верующих - дитя бога? Но спорить я не стала. Хотят считать меня кем-то большим, чем просто человек - пусть. Целее буду.
Мы принялись беседовать о находящихся на острове армунах, об алтарях, о религии... И вновь мне показалось, что на разных языках говорим мы с единоверцами. Потому что говорил жрец, что Ронат приемлет любовь, мир, добровольные жертвы и прочие присущие добрым божествам вещи. Мне даже смешно стало - порезы на спине все еще отдавали болью, в незримых венах плескалась благодатная, щедро налитая сила... Говорите, мир и любовь? Ну-ну...
Наш теологический спор прервали крики о том, что к городу подступает нежить. Уходить уже было поздно... И мы прибегли к излюбленному способу: упали на колени у костра и принялись молится, все вчетвером.
- Ронат, даруй защиту городу, - просили жрец и ламия, вплетая голоса в мои песнопения.
- Ронат, спаси нас, а если хватит сил, то город... - шептал Янар, и мысли мои были едины с его мыслями. Кеморы все равно уходили, оставляли город, так что пусть берут. А погибать не хотелось.
Когда в завершение молитвы мы опустили руки в огонь, то услышали глас божества. Ронат сказал, что услышал нас и что дарует сил... Но только один раз.
К нам с Янаром подбежала алихимик-травкоторговец и сунула в руки несколько мешочков - радостно звякнули монетки. Похоже, она отдала нам все вырученные на продаже наркотиков золотые...
- Вы-то точно выберетесь из города... Вот, возьмите. Если встретимся потом, вернете хотя бы половину! - заявила она и снова убежала куда-то. Я бросила деньги в сумку и как-то сразу забыла о них - не до того было.
Мы быстренько решили, что делать, надеясь, что верно истолковали слова бога. Мы не вмешивались в бой, кипевший под городом, спокойно смотрели, как рушат крепостную стену. А в тот момент, когда таран нежити проломил стену и в образовавшуюся брешь хлынули войны, ламия заступила им дорогу, а три мага швырнули в воплощенный дух три огненных шара, в которые вложили почти всю свою ману...
И вокруг города встала пламенная стена.
Впрочем, об этом мы узнали потом. Как и о том, что все вошедшие в город войны упали тяжелораненными... И о том, что стена держалась, пока был жив оставшийся в крепости жрец... И о том, что нежить потом восстала, убила мага и город все-таки был взят...
Потом, все потом! А в тот миг, как встала стена, нас с Янаром захлестнула огненная волна, слилась с нашей сутью, закружила, сожгла, развеяла прахом... И схлынула, выбросив нас, смятенных, на берег бытия рядом с недавно созданным алтарем.
Но Ронат не просто спас нас. Он вложил в нас странное, чуждое нам стремление... Словно бы со стороны глядела я, как мы шли к озеру... Как мой брат стянул сапоги, забрел в воду и достал из примеченного места диадему, вышел из воды, протянул ее мне, а я взяла, не в силах противиться. А потом неведомая сила потащила нас вглубь острова, к болотам... и к алтарю Матери.
(Будь наша воля, мы бы туда ни за что и никогда. В планах у нас было свалить в туман. Но раз уж Ронат-Лиля спасла нас из города и вообще, за всю игру ни одного обряда не отвергла, помогала, дергали мы ее и мучили постоянно... И мы после недолгих раздумий решили сделать мастеру приятно: выполнить ее просьбу, все-таки достать диадему и прийти к алтарю.)
Там, казалось, собрались все маги. Приветливо кивнул мне неведомо как оказавшийся живым мудрец-кемор, весело помахал Лео, приветственно склонил голову жрец Матери. У алтаря молился незнакомый мне человек, а на алтаре стояла чаша.
Чуть погодя пришли жрицы Валаи. Они уселись поодаль, косились на нас с Янаром. В руках у них были... Плащ, сумка, меч и венок. Мы переглянулись, улыбнулись. Они собрали не те артефакты, диадема-то была у нас! Жрицы подошли к нам, почтительно склонились перед братом, сказали, что принесли ему его одеяние.
- Какое еще одеяние? Мне вполне нравится мой плащ! - притворно возмутился он.
- Да-да, и так очень даже хорошо, - поддакнула я, пряча улыбку. Удивленные жрицы отошли и начали подозрительно перешептываться.
А у алтаря выстроилась чуть ли не очередь тех, кто жаждал беседы с Матерью. Пришел красноволосый человек с армунами, собрались маги всех стихий... А мы с братом сидели, хмурые и обеспокоенные. Воля Роната отпускала, благоразумие говорило все громче, предупреждающие об опасности коготки скребли сердце. И когда маги позвали меня побеседовать, я шепнула Янару, чтобы он уходил. Брат бочком-бочком смылся, а я попросила Лео помочь ему невредимым добраться до алтаря Роната.
Итак, Янар ушел, а я начала беседовать с магами. Ввиду творящихся в мире событий, они решили просить детей-богов воздвигнуть защиту вокруг священного места, чтобы без позволения всех четырех стихий никто не мог войти сюда. Мы только-только начали обсуждать обряд, зажгли свечу, положили кристаллы, принесли воды, когда на горизонте появилась вездесущая нежить. Уже привычная, я упала на колени и, торопливо чиркнув кинжалом по ладони, принялась молиться, лихорадочно шепча слова верных молитв. Кто-то вложил пальцы в мои ладони, зашептали другие голоса, кто-то вскрикнул, холод стали обжег горло, на плечо словно бы легла тяжелая рука, все в мире завертелось, закружилось, смешалось, всколыхнулась огненная сила внутри меня, потерялось ощущение реальности, стали всплывать перед глазами сцены - то ли сон, то ли явь...
Вот постоянно оглядываясь назад, торопливо идет по лесу Янар. Отмахивается от Лео, не понимая, о чем тот говорит ему, велит отстать. Вот навстречу ему выходят войска нежити... Брат не теряется, просит его пропустить, говорит, что смерть его принесет больше вреда, чем пользы, что он покидает остров и не хочет конфликта, почтительно склоняясь перед предводителем немертвых - бывшим князем сивир. Тот спрашивает, что брат даст ему взамен. Янар обещает указать место сбора магов, говорит, что поможет в бою... Если нежить не тронет его сестру. Теплая улыбка, сердце согревает благодарность... Князь соглашается, и они идут к алтарю Матери.
Вот склонились в молитве маги четырех стихий и жрец Матери. Крепко сжаты ладони, замкнут ритуальный круг, позванивает и подёргивается воздух, наливается силой медальон в центре... И тут одна из жриц Валаи выхватывает кинжал, торопливо проводит им по горлу жрицы воды, мудреца-кемора, тянется к моему...
Вот врывается на поляну нежить, копейщик заносит надо мной копье, но князь властно кладет руку на мое плечо, отдавая приказ - не трогать...
И вдруг зыбкий туман рассеялся, картина перед внутренним взором стала четкой, словно встала на свое место реальность. Боги услышали наши молитвы, обряд совершен, поднялся вокруг алтаря защитный барьер. Нежить толпилась на входе, и среди них - мой брат. Холодная рука сжала сердце: зачем вернулся, почему не ушел? Жрица Валаи что-то прошептала стоящему за спиной Янара воину, тот занес руку, желая его оглушить. Брат увернулся, выхватил кинжал, торопливо ударил жрицу, перехватил древко, отступил на шаг назад, споткнулся, упал...
Три копья вонзились ему в грудь, ломая ребра, рвя легкие, хлынула кровь...
И - нереально ярким всполохом вырвалась запечатанная в нем сила, необъятная и безграничная. Как только душа брата оставила плоть, истаяли нити солнечного круга, оказалась сорванной печать и божественная энергия ворвалась в пределы зримого мира, сметая все на своем пути. Огненным вихрем пронеслась, полыхнула слепящим, испепеляющим заревом - нежить и жриц развеяло в прах - и истаяла...
Я открыла глаза, прервав молитву, выдернула свои руки из ладоней тех, кто сидел рядом. Огляделась: маленькое зеленое пятно поляны, на которой стоит алтарь, широкий круг черной, выжженной земли, обугленные стволы деревьев, все, словно снегом припорошено серым пеплом...
А в двух шагах от благословенной линии защиты лежал мой брат.
Кажется, кто-то что-то говорил... Кажется, рядом с ним лежали какие-то вещи... Кажется, кажется, кажется... Я не слышала, не видела и не понимала ничего. Вышла из-под защиты, опустилась на колени, ласково провела по лицу, закрывая карие глаза. Прикрыла страшные раны плащом, сложила руки, зажгла свечу и поставила ему на грудь. Он был мертв, я знала. Дело было даже не в том, что при таких ранах не выживают. Я просто чувствовала, что его больше нет рядом. Что погас теплый огонек его души, что всю жизнь горел рядом с моим.
Горечь поднялась откуда-то из глубины, встала комком в горле, выступила на глазах слезами. Это... это я виновата. Зачем я велела ему уйти? Почему согласилась не собирать артефакты? Ведь быть может, он мог, мог бы еще остаться жив, а теперь, а вот... Да будь я проклята... Да будь все проклято! Почему именно он, почему именно мы?
Я положила венец Янару на грудь, ведь он принадлежал ему по праву. Слезы текли по моим щекам, я пыталась молиться об успокоении его души... но не могла вспомнить нужных слов. Знакомые с детства тексты не всплывали в памяти, а в глубине души все ярче разгорались злоба, разочарование и гнев. Что же, выходит, я была права? Каков тогда вообще смысл в нашей жизни, в праведном служении богам, да вообще во всем этом гребаном мире, если ты стараешься, делаешь, хранишь, а потом у тебя отнимают то единственное, что тебе осталось дорогого в жизни?
Когда я услышала тихий, полный скорби голос Матери, а пред внутренним взором встал ее лик, я не сумела ответить смиренно, как полагается жалкому смертному перед великим божеством. Я бросила ей в лицо всю мою горечь, злобу и боль. Матерь что-то тихо шептала, но я не слышала ее слов. Говоришь? Что же, говори, но что толку в твоих словах?! Да пропадите вы все пропадом, боги, люди, да и весь сущий мир!
И вдруг взметнулось ввысь тонкое пламя свечи, что горела на груди Янара. Сквозь пелену застилающих взор слез увидела я, как мой убитый брат распахнул глаза и торопливо вдохнул, закашлялся, словно бы разучившись дышать... Не смея верить, глядела я, как он, захлебываясь торопливыми вздохами, сел... Поднял на меня взгляд...
Неужто... нет, я не...
И, крепко-накрепко обняв его, я снова расплакалась - но на сей раз от счастья.

Вот какова наша история. Печать Янара была снята, выплеснувшаяся впустую божественная сила покинула моего брата. Нежить погибла и не смогла возродится: в черных руинах жрецы земли обратили алтарь, у которого немертвые возрождались. Отец так и не был пробужден, а Матерь решила навек покинуть пределы мира, остаться лишь смотрящим, но не вмешивающимся духом. Уходя, она отдала остатки своих сил Янару, вдохнув в него жизнь. Но алтарь остался стоять, окруженный защитой. Тепло попрощавшись с жрецом Матери и оставив ему венец, мы покинули храм.
Оставаться на острове было нельзя. Город кеморов был взят, сивиры царствовали всюду, и безопасного места, кроме как храм Матери, было не найти... Впрочем, нас почти ничто не держало здесь. Так что в последний раз вознеся хвалу нашему богу и препоручив заботу об недавно созданном алтаре Роната духам тех армунов, что видели меня во сне, мы с братом покинули остров. Уже на корабле мы вспомнили об отданных нам деньгах и пересчитали монеты. Там было почти две сотни золотых! Да на это целый город отстроить было можно, не то, что прожить двум путешественникам! Мы понадеялись, что девушка-кемор жива, и судьба была к ней так же милостива, как и она к нам.
А потом мы стояли на борту корабля и глядели на скрывающийся за горизонтом остров. Ярким золотом на лазурной воде сияло полуденное солнце, морской ветер развевал полы плащей, перебирал мою вуаль, лохматил пряди Янара, его рука крепко сжимала мою ладонь... Мы были живы, здоровы, богаты, свободны. Перед нами лежал весь мир...
Но главное, мы были - вместе.

Чуточку фоток:
Эмира и Янар
алтарь Матери
красноволосая нечисть
Лео
город кемор
Князь сивир
в коричневом - Мелис, чуть было не сваливший нас в самом начале игры))



И в качестве поскриптума хочется еще раз поблагодарить всех мастеров создавших эту сказку, всех игроков, давших этой сказке жизнь… И особенно Кирилла, игравшего Янара. Спасибо тебе, братишка!